Здравствуйте, в этой статье мы постараемся ответить на вопрос: «Как выжить в СИЗО: памятка от юристов «Команды 29»». Если у Вас нет времени на чтение или статья не полностью решает Вашу проблему, можете получить онлайн консультацию квалифицированного юриста в форме ниже.
Попав в СИЗО, осужденный или задержанный проходит несколько этапов. В первую очередь его отправляют в «отстойник» — здесь проводится первичный осмотр, сдача ценностей. После этого задержанный направляется в транзитную камеру, где ему выдают вещи, снимают отпечатки пальцев, направляют в душ. После этого лицо направляется уже в постоянную камеру СИЗО.
«Кто держит масть?» или какие есть касты?
Несмотря на то, что разделение людей на масти происходит непосредственно в СИЗО, узнать об их отличиях необходимо ещё на воле:
- Блатные (босота, братва). Эти люди считаются профессиональными преступниками и своеобразной элитой тюрьмы. Заключение для них – лишь очередной закономерный этап на жизненном пути.
- Мужики. К этой категории относятся люди, которые совершили преступления на почве бытовых проблем, в состоянии аффекта или алкогольного опьянения, по глупости, неосторожности или из-за жадности. Они составляют основную массу населения СИЗО. В общем это просто те, кто не «хотел, но так получилось».
- Черти (чушки). К этой масти причисляют людей, которые совершенно опустились, перестали следить за собой и смирились со своей участью. Они обычно выполняют самую грязную и тяжёлую работу, но не подвержены сексуальному насилию.
- Обиженные (опущенные). Данную категорию заключённых остальные преступники могут склонять к мужеложству.В касту обиженных попадают случайно или после тюремного беззакония. Обратного пути для них не существует. Другие заключённые могут «опустить» или убить человека, который лишил другого чести, но положение опущенного они изменить не в силах.
Почему переводят из камеры в камеру?
Как правило, в последней камере осужденный находится до конца: до перенаправления в колонию или же выпуска на свободу. Но, в некоторых случаях могут переводить из камеры в камеру:
- Если есть угроза жизни для осужденного.
- Если был нарушен режим и тогда переводят в карцер.
- Если в камере проводятся ремонтные работы.
- Если требуется длительное лечение.
Также в другую камеру могут переводить, если по психотипу осужденные оказались несовместимы.
Еще во время срочной службы я знал, что в местную колонию постоянно идёт набор новых кадров. Тяжёлые условия труда и специфическая деятельность не привлекает молодые кадры – приходящие на собеседование молодые, как правило, не справляются с предварительным отбором. Обстановка вокруг такова, что из-за низкого культурного развития в посёлке, как и в целом по области, преобладает идеология АУЕ.
В это время шла та самая знаменитая реформа Уголовно-исполнительной системы (УИС). Высокопоставленные чины делили государственные деньги, а исправительные учреждения из-за низкого финансирования не могли найти средств даже на оплату коммунальных услуг. Нашумел случай Александра Реймера – бывшего директора ФСИН, осуждённого за мошенничество и в итоге отправленного в места не столь отдаленные. Реймер с подельниками украли более двух миллиардов рублей средств, предназначенных на приобретение ручных браслетов для отслеживания осуждённых, отбывающих наказание в домашних условиях. На момент написания статьи решался вопрос об освобождении Реймера по УДО.
После демобилизации я позвонил в колонию и вскоре успешно прошёл собеседование. Пообещали хорошую зарплату, стабильный график, оплачиваемые в двойном размере переработки и праздничные.
После успешного прохождения медкомиссии заключил контракт с УФСИН на три года. Поступил на службу в Отдел Безопасности в должность младшего инспектора (это те сотрудники, которые непосредственно работают со спецконтингентом). Выдали форму, провели инструктаж.
Передо мной открылась печальная картина. На 700 человек осуждённых смена состояла всего из нескольких сотрудников. Коллеги рассказали про службу – переработки и праздничные никто не оплачивает, отгулы не дают. Если, не дай бог, возьмёшь больничный, то начальство накинется – позже я в этом убедился.
Пройдя «стакан» (КПП – помещение, где сотрудники и посетители показывают свои документы, проходят досмотр), я вошёл на территорию «зоны».
Сразу ощутил тяжесть атмосферы: даже запах у «зоны» свой, он отпечатался в моей памяти навсегда. Одномоментно почувствовал на себе сотни любопытных и злобных взглядов, которые не сулили для меня ничего хорошего. Ведь и правда, человек чувствует, когда на него смотрят семьсот пар глаз. Мне стало не по себе. Несмотря на это, долгое время я работал на «зоне» беззащитным. Специальные средства не выдаются стажёрам.
А как дела на других «зонах»?
На месте дислокации поселили в общежитие для сотрудников. Условия спартанские: протекающая крыша, идёт дождь – предметы, лежащие на полу, как кораблики, плавали по комнате. Еду приготовить трудно, а бесплатно никто не кормил. В общем, по-русски, как мы любим говорить. От нового места службы я был в ещё большем удивлении. Разруха, беспредел, бардак. Моя родная «зона» показалась мне вполне законопослушной. В командировку приехали коллеги из других колоний, в том числе тюремный спецназ для наведения порядка. Порядок им навести не дали.
В штабе нас проинструктировали, в чем заключается наша задача. Рассказываю и вам. В эту колонию московское управление ФСИН влило огромные деньги в рамках реформы УИС. Были потрачены миллионы рублей на этот объект местного, а судя по вложениям, и всероссийского достояния. Вопрос, зачем в далёкой глубинке управление потратило столько денег? Может быть, для того чтобы вороватому начальству потом легче сиделось на этой «зоне». Достаточно прочитать в интернете, сколько высокопоставленных чинов этой прогнившей системы было осуждено на тюремные сроки.
Когда мы прибыли на территорию «зоны», взору открылось «прекрасное» зрелище. Основное ограждение разобрано для замены, вместо него только маскировочное – из прогнивших досок с колючей проволокой. Инструменты, стройматериалы лежали без присмотра, и их воровали зэки. Оптокабель в бараках лежал без присмотра, камеры видеонаблюдения, современные замки и инструменты находились в открытом доступе, растаскиваемые администрацией и зэками. Так исчезали сотни тысяч рублей, вложенных в обновление учреждения.
Администрация, с целью избежать больших хищений со стороны осуждённых, беспорядков и ещё хуже – побегов, шла на сговор с лидерами группировок внутри колонии. По некоторой информации от местных сотрудников, на «зону» регулярно завозили женщин с низкой социальной ответственностью. На территории объекта свободно распространялись наркотические, психотропные вещества и алкоголь работавшими там гастарбайтерами из бывших южных республик СССР. Работы по строительству и благоустройству колонии велись без соблюдения правил охраны труда. Никто строителей не контролировал.
Отдохнув немного, я вернулся на службу в свою колонию. Вновь бардак, беспредел, пресс с двух сторон, конфликты, обыски в отрядах, сопровождение зэков по всей колонии, смены по 27-30 часов, неоплачиваемые переработки.
Отгулов мне не давали, сколько ни просил. Однажды написал рапорт на предоставление отгула, принёс на подпись начальнику отдела. Он прочитал и, смотря мне в глаза, разорвал лист. После каждой смены с нами должны были работать психологи для релаксации после работы. Никто этим не озаботился. Главным психологом была жена заместителя начальника колонии, за два года она выросла в звании со старшего лейтенанта до майора. Сами понимаете, почему руководство спускало все с рук вспомогательным службам.
После близкого знакомства со спецификой службы я понял и узнал многое. Узнал, в том числе, о «не за что» осужденных лицах. Только эти лица насиловали, разбойничали и убивали. Запомните, если человек осуждён по статье за убийство, изнасилование или разбой, то в 99,9% случаев он это совершил.
Много раз меня пытались подкупить осуждённые, некоторые предлагали ощутимые суммы. Не брал. И дело не в моей законопослушности, а в принципах. Вчера этот человек жестоко убил: оставил семью без отца, без матери или ещё хуже — изнасиловал и жестоко убил ребёнка, а сегодня я ему помогу? Нет.
Но я знал, что есть немало сотрудников, которые проносили запрещённые предметы.
На «зоне» я понял – если человек постоянно говорит, что он честный, принципиальный и добропорядочный, то, скорее всего, он таковым не является.
Я много раз участвовал в обысках, мы с ног на голову переворачивали отрядные бараки. Что только не находили: от самых последних моделей телефонов и ноутбуков до наркотиков и алкоголя.
Находили погребы и тайники под зданиями, маленькие химические лаборатории… Только что толку? На следующий день почти все найденное возвращалось обратно на территорию зоны с легкой руки руководства.
Сколько раз я видел, как при попустительстве начальников осуждённые переводились из режимных помещений в общие отряды на «сходки» для решения своих дел. Насколько беспомощен рядовой сотрудник – тот самый маленький человек, на чьих плечах лежит вся эта система, гнилая махина! Я был тем самым маленьким человеком. Видел коррупцию, произвол начальства. Знаю, что руководство брало взятки, но ничего сделать не мог. Элементарно боялся сообщать в специальные органы, чтобы не лишиться места работы. Ведь все куплено! И вы поймите – это не в пределах одной лишь колонии или тюрьмы. Так везде. Такова система.
Сами условия, сама служба сотрудника не позволяет кого-то жалеть. Это такой моральный порог, за которым ты можешь полноценно работать в колонии. Как говорится, «без соплей и сантиментов».
Как правило, отношение сотрудников к осужденным равнодушное — это очень помогает в работе трезво смотреть на вещи.
И вот когда перед тобой уголовное дело, и ты читаешь, что совершил тот или иной осужденный перед тем, как ты встретил его за решеткой, и бывает, скажешь только одно: «Во нечисть! Как таких земля носит?»
Ведь сидят и маньяки, и педофилы, и убийцы грудных детей. Есть и людоеды. И все они требуют к себе уважительного отношения в колонии — по «праву и по закону».
А какое может быть к ним уважительное отношение?..
Это уже тот уровень, где «право и закон» могут подвинуться на задний план. Как бытует среди сотрудников мнение, что не доходит до сердца маньяка самый лютый приговор суда, а вот удар сапогом в лицо достает до самого дна души.
Встречал я однажды в колонии одного повара осужденного. Общительный, верит в Бога, всегда улыбается, на хорошем счету, куча благодарностей, готов исполнить любое поручение, хлеб у него всегда свежий. Готовится освобождаться условно-досрочно, просит посодействовать, написать хорошую характеристику для суда.
«Работящий парень», — сказал я про него кому-то однажды. А в ответ: «А ты его приговор почитай!» Не поленился, открыл личное дело, начал читать. Я взрослый человек, и много зла видел в жизни, и меня этим не удивить. Но здесь мне стало плохо.
Двадцать лет назад этот повар заманил на реку знакомую девушку, которая что-то про него знала, — знала, как он убил кого-то при краже. Заманил на реку ее купаться и утопил. Ее утопил, а ее годовалого сына, что начал кричать на берегу, бросил в костер. Но то ли костер плохо горел, то ли этот повар спешил, а не поленился, достал из огня обгоревшего ребенка, оторвал с дерева ветки, стал душить его ивовыми прутьями, а после растоптал сапогами голову.
Я спросил про это, когда его встретил в следующий раз. «Двадцать лет прошло. Только Бог имеет право меня судить. Я пятнадцать лет на хорошем счету», — вот что он ответил. Ответил, окрысившись, со злобой, не улыбался.
Двадцать лет прошло… а с моей стороны для такого, как он, нет срока давности. И через двести лет. И через двадцать веков.
Подошел я тогда к кому нужно, и кончились его «пятнадцать лет на хорошем счету». Загремел в штрафной изолятор за мелкое нарушение — то ли за сигарету, не там закурил, то ли за то, что сел на кровать. За изолятор его выгнали из поваров, а там никто и не отпустил на досрочное освобождение, как нарушителя.
Да, есть и такие. Но это ведь единицы. Самое горькое, что сотрудники привыкают равнять всех под одну гребенку. Все зэки равны, все зэки — нелюди. Какая разница, за что сидит. Раз сюда попал, значит виноват. Не все сотрудники понимают или хотят понять, что и зэк человек.
Иногда ведь человек садится за конкретный принципиальный поступок.
Встречал осужденного, на которого написала заявление его бывшая до свадьбы подруга, что изнасиловал, украл сережки. Не хотела, чтобы жил с какой-то другой. У него уже семья. Получил пять лет. По поганой статье. Отсидел. Как сидел за «мохнатую статью» — об этом только догадываться можно. За это время распалась семья, в несчастном случае кто-то погиб, то ли жена, то ли ребенок. Но вышел, поехал к той подруге и убил ее. Получил новый срок. Уже 12 лет. Говорит: «Я не мог по-другому. Она мне всю жизнь искалечила. Я просто отомстил». Бог ему судья. Сколько людей, столько и судеб.
Запретите родственникам общаться с людьми из СИЗО без вашего ведома
Родственники оказавшихся в СИЗО предпринимателей получают не менее двух звонков от вымогателей
Дмитрий Васильченко, адвокат: Это самое простое правило гигиены: не называйте сокамерникам имена жён и любовниц. А жёнам и любовницам запретите оставлять свои реальные контакты с передачками. Пусть заведут себе ни на кого не зарегистрированные сим-карточки и оставляют контакты этих симок. Именно на родственников будут оказывать наибольшее давление, вымогая деньги.
Предприниматель, находящийся сейчас в небольшом московском СИЗО: Моя жена оставила свои контакты вместе с передачкой, и ей через день позвонил мужчина, представился бывшим сотрудником ФСИН и сказал: «1 млн, и вашего мужа через неделю переквалифицируют в свидетели». Я сразу велел жене выкинуть симку и строго-настрого запретил реагировать на подобные звонки. Сказал, что, если что-то надо будет, я сам выйду на связь и назову номер счёта, куда перечислить деньги.
Почему в СИЗО переводят из камеры в камеру?
При первичном приводе в СИЗО, обвиняемого вместе с другими задержанными переводят в «отстойник» — помещение, где содержат заключенных перед первичным досмотром.
После досмотра, сдачи ценностей, переводят в камеру-транзитку. После нее отправляют в душ, на снятие отпечатков, а затем, выдав положенные в заключении вещи, переводят в постоянную камеру.
Из постоянной камеры в другую переводят в случае:
- угрозы жизни обвиняемого;
- необходимости наказания (в карцер);
- назначения длительного лечения;
- проведения ремонтных работ в камере.
Перестать платить за неофициальные услуги в СИЗО очень трудно. Особенно если вы переплачиваете.
Пётр Добровицкий: Если предприниматель сразу жёстко поставит себя, что не будет платить, его в очень редких случаях попытаются прессовать, а в большинстве случаев всё-таки оставят в покое. А вот людей, которые платили, а потом перестали, скорее всего, будут прессовать довольно сильно. Когда человек после икры и коньяка переходит на самогон и огурцы, обслуживавший его сотрудник здорово расстраивается. Так что лучше не платить сразу.
Зоя Светова, член Общественной наблюдательной комиссии: В последние годы были истории в московских СИЗО, когда у заключённых вымогали деньги, угрожая избиениями. Но вымогали уже после того, как человек заплатил один, два раза, и это было не за улучшение условий, а просто потому, что зарвались. Такие истории были в СИЗО-4 и в СИЗО-5.
Источник
Чем отличаются мужики от братвы
- Мужики — это обычные люди с присущими им обычными человеческими ценностями и, как правило, с обострённым чувством справедливости. Это может показаться немного странным, но и в тюрьме преступники, совершившие кражу или убийство, очень трепетно относятся к таким человеческим ценностям, как справедливость, дружба, семья. Обычно осужденные «мужики» попадают в тюрьму, совершив преступление именно из-за попытки восстановить справедливость, когда кто-то предал их идеал, обидел, унизил эти ценности.
- Братва — это осужденные с антисоциальным мышлением, живущие исключительно по своим понятиям. Их, конечно, нельзя назвать другими, но они отличаются кардинально другими жизненными позициями, несколько первобытной психологией, узким пониманием добра и зла: воровство они считают нормой, а труд — нет. Любая социально полезная деятельность для блатных является ненормальным, глупым занятием. Как правило, эта категория осужденных отличается своей ограниченностью и зависимостью от мнения других. Любые доводы, которые не основаны на их понятиях, ними не принимаются.
Подчиняясь сразу двум уставам: официальному и внутреннему, установленному так называемыми смотрящими и уголовными законами.
Хоть как-то игнорировать эти два регламента не позволяется никому, кроме самых привилегированных представителей уголовного мира, имеющих за плечами не один год отсидки и уважаемых как заключенными, так и руководством исправительных учреждений.
Но пытаться выдать себя за такого важного человека опасно не только для здоровья, но и жизни — обман раскроется в течение часа и уличенного накажут самым жестоким образом, невзирая на обстоятельства. . Поэтому в тюрьме нужно быть самим собой, не пытаясь, как говориться, понтоваться
Поэтому в тюрьме нужно быть самим собой, не пытаясь, как говориться, понтоваться.
Быт сидящего в тюрьме самый простой: имеешь возможность питаться передачами, можешь отдавать свои порции менее удачливым сокамерникам.
За собой нужно следить так же тщательно, как перед первым свиданием с девушкой: не придерживающийся правил элементарной гигиены человек будет зачислен в касту так называемых «чушек», которые имеют чуть больше прав, чем так называемые «петухи».
Главные правила поведения в русской тюрьме?
Самое сложное время для человека, который находится в тюрьме – первая неделя. За это время «новичок» должен привыкнуть к окружающей обстановке, принять существующие правила и приобрести статус.
С первого шага в камеру он должен зарекомендовать себя так, чтобы его «отсидка» не стала еще большим кошмаром. Учить понятия, шутки, ЧаВо(частные задаваемые вопросы) и лучшие ответы на них можно, но это вряд ли поможет. Лучше запомнить несколько «нельзя».
Нельзя «болтать много и не по делу, пытаясь сойти за «своего парня». Не надо давать лишнюю информацию, кроме имени, отчества и причину, по которой «заехали». Нельзя много говорить о себе, особенно в первые дни, когда непонятно, кто есть кто.
Давно сидящие – хорошие «психологи», а возбужденный последними событиями новичок может сказать лишнего, за что потом придется отвечать. Если начинают говорить с апломбом, мол «не уважаешь» – это всего лишь провокация, на которую лучше не вестись.
Лучше слушать то, рассказывают арестанты, или на тюремном языке, «работать на прием».
Нельзя сразу протягивать руку для приветствия в первый день. Пожимать руку можно не всем – «испачкаться» можно так, что потом до конца срока не «отмыться». Разговаривать с «чертями» такими тоже нельзя.
Нельзя «понтоваться», пытаться выглядеть «матерым». Со временем неопытность станет видно, лучше вести себя естественно. Нельзя материться и использовать производные от мата слова.
Нельзя употреблять некоторые слова. Слова вежливости: «спасибо» – заменить на «благодарю» или «признателен», вместо «пожалуйста» – «по возможности». Нельзя употреблять слово «спросить», потому что в тюрьме оно означает «привлечь к ответу».
В тюрьме можно только интересоваться. Нельзя говорить «обидеть», потому что на тюремном языке это означает «опустить». Слово «свидетель» лучше заменить на «очевидец». Не стоит употреблять слово «докажу», лучше «обосную».
«До свидания» тоже считается опасным словом вежливости.
Обычно в тюрьме санузел ничем не огорожен, в целях безопасности, чтобы зэки не могли покончить жизнь самоубийством.
Тюремный этикет гласит: необходимо тщательно мыть руки, иначе все ваши и чужие вещи, к которым вы прикоснулись, становятся «запомоенными».
А если не вымывший руки человек пожмет руку другому, то другой заключенный может «влепить» за такую обиду. По тюремной гигиене нельзя есть, когда сокамерник справляет свои потребности, и наоборот.
Нельзя играть в карты в камере. По законам тюрьмы, долгами считаются только карточные долги, поэтому играть опасно. В любом случае, всегда найдется шулер, который обыграет.
Нельзя брать личные вещи сокамерников без разрешения, даже книгу – иначе не избежать обвинения в краже. А красть « у своих» даже хуже, чем быть в тесном контакте с администрацией. Можно взять то, что лежит на столе, из так называемого «общага», в который нужно будет вернуть то, что было взято.
Тот, кто его дал, будет считать должным ему за кличку. А долги в тюрьме лучше не делать – их сложно отдать.
Нельзя устанавливать тесный контакт с администрацией. Иначе сокамерники могут решить, такой человек пишет доносы, и жизнь его станет невыносимой – постоянные оскорбления, изоляция.
Заключенные в тюрьмах делятся на три категории: мужики – заключенные, которые работают на производстве, не сотрудничают с администрацией, мирно сидят срок; красные – помощники администрации, стукачи; блатные – не работают, идут на конфликт с администрацией тюрьмы.
Есть еще одна «каста» – черти, люди, которые отличаются слабым характером, либо сломались, либо бомжи. И самое нижнее «сословие» — так называемые «опущенные».
Работа в санчасти с возможностью спать в двухместной камере с плазменным телевизором на зоне стоит 2 млн рублей
Предприниматель, сидевший в московском СИЗО, а затем этапированный в Ивановскую область : Самое козырное — это работа в санчасти. Ты будешь спать в двухместной комнате с душем и туалетом, с плазменным телевизором. Стоит это 2 млн рублей до конца срока. Наверное, есть ещё какие-то ежемесячные платежи, но я их уже не знаю. Я работаю в библиотеке. Стоит это столько же, сколько и работа в клубе: от 300 000 до 600 000 рублей в зависимости от твоей сытости. Эту сумму ты отдаёшь единовременным платежом, а потом ещё платишь 20 000 — 30 000 рублей в месяц до конца срока.
Я настоятельно рекомендую в судебном заседании вести аудио- и видеофиксацию, начиная с самого первого заседания. К сожалению, в протоколе судебного заседания, секретарь может не отобразить всей сути процесса и упустить что-то важное для тебя.
На личном примере скажу, что меня спасли только видео- и аудиосъемки. 30% того, что говорил мой так называемый потерпевший, просто не внесли в протокол или же внесли, но убрав пару предложений, изменили смысл его слов. И только благодаря видеофиксации, он на повторных слушаниях говорил опять правду.
Да-да, у меня были назначены повторные слушания, так как после первых допросов потерпевшего, исходя из его показаний, меня надо было оправдать. Но, как я уже указывал выше, в наше “Демократичное” время, это практически нереально. Вершители судеб решили отправить дело на дополнительное расследование и все началось заново. А к тому времени меня продержали под стражей уже больше 9 месяцев.
Подчиняясь сразу двум уставам: официальному и внутреннему, установленному так называемыми смотрящими и уголовными законами.
Хоть как-то игнорировать эти два регламента не позволяется никому, кроме самых привилегированных представителей уголовного мира, имеющих за плечами не один год отсидки и уважаемых как заключенными, так и руководством исправительных учреждений.
Но пытаться выдать себя за такого важного человека опасно не только для здоровья, но и жизни — обман раскроется в течение часа и уличенного накажут самым жестоким образом, невзирая на обстоятельства. . Поэтому в тюрьме нужно быть самим собой, не пытаясь, как говориться, понтоваться
Поэтому в тюрьме нужно быть самим собой, не пытаясь, как говориться, понтоваться.
Быт сидящего в тюрьме самый простой: имеешь возможность питаться передачами, можешь отдавать свои порции менее удачливым сокамерникам.
За собой нужно следить так же тщательно, как перед первым свиданием с девушкой: не придерживающийся правил элементарной гигиены человек будет зачислен в касту так называемых «чушек», которые имеют чуть больше прав, чем так называемые «петухи».
Жизнь большинства заключенных проходит в общем режиме со всеми его прелестями: ранним подъемом, процедурами по расписанию и невозможностью повлиять на изменения графика.
С небольшими отклонениями тюремная жизнь подчинена следующему расписанию:
- 6:00. Побудка для всех. В камерах зажигают свет, который не погаснет до момента отбоя.
- 6:00-6:30. Промежуток, за время которого нужно заправить постель и умыться. С последним заданием не так уж просто справиться, учитывая, что умывальник один, а сокамерников несколько.
- 6:30-7:00. В камерах проводят общую уборку.
- 7:00-8:00. Время для завтрака, выдаваемого непосредственно в камеры, если не предусмотрен вывод в столовую.
8:00-9:30. Проверка смотрителями количества заключенных, во время которой последние могут передать письма на волю, заявить о желании встретиться с кем-то из сотрудников учреждения (например, с врачом), обменять книги — если предусмотрено внутренним распорядком. 9:30-12:00. Время прогулок и санитарной обработки камер. 12:00-14:00. Время обеда. 14:00-17:00. Время вывода заключенных на свежий воздух и санитарной обработки камер. 17:00-18:00. Ужин. 18:00-19:00. Уборка в камерах. 19:00-20:00. Время, когда заключенным можно заниматься личными делами. 20:00-21:30. Проверка смотрителями количества заключенных. 21:30-22:00. Время для подготовки ко сну. 22:00. Отбой. Общий свет в камерах отключают.
Если условия режима учреждения позволяют, часть дня заключенные проводят за трудовой деятельностью. Нормы труда, условия определяются начальством тюрьмы.
Суд признал вас виновным
Итак, вы преступник, так решил суд и приговорил к лишению свободы. Уже не важно, совершали вы преступление, только собирались,или вас оговорили. Теперь вы осужденный или как обычно говорят – зек. Кусать локти и лить слезы уже не имеет смысла. Нужно определиться – кто вы. Да, понятно, что человек, который волей судьбы оказался в этом страшном месте. Вы удивитесь, но в тюрьме уважают людей чести, слова, характера и воспитания. Гнилых, двуличных и предателей не любят даже там. Если ваша цель просто выжить, дотянуть до освобождения, если вами руководит животный страх и вы готовы на все, чтобы только вас поменьше били и трогали, побольше кормили, то это путь в ад. Вероятно, что дожить до освобождения у вас получится – сотрудники полиции не дадут вам умереть в тюрьме, хотя бывает, что и они бессильны защитить заключенного. В любом случае, такой путь с трудом можно назвать жизнью. Выберите путь веры. Положите закон Божий в основание всей своей жизни и тщательно исполняйте его. «Вот Я повелеваю тебе – говорит Бог Иисусу Навину – будь тверд и мужествен, не страшись и не ужасайся; ибо с тобою Господь Бог твой везде, куда ни пойдешь» (Иисус Навин 1:8–9).